На прошлой неделе петербургские палеонтологи обнаружили находку, возраст которой может насчитывать около 385 миллионов лет. Предположительно, это пень, но есть и другие версии. Обнаружил его палеонтолог-любитель, прогуливаясь у карьера в Луге. Теперь ученые пытаются исследовать пень и точно установить его природу.
«Бумага» поговорила с Антоном Барашенковым — автором канала RussianFossils и популяризатором палеонтологии, который тоже участвовал в раскопках, — о том, какую ценность представляет пень для науки.
— Как нашли пень?
— Нашел его участник нашего сообщества [любителей палеонтологии] «Палеогород», которое я создал буквально месяц назад. Туда добавилось больше ста человек, и один из них, палеонтолог-любитель Денис Гогуев отправил в общий чат фотографию крупной окаменелости, которая торчала из песка. Он обнаружил его, когда гулял по карьеру в Лужском районе.
Я заметил, что это явно представляет интерес для науки и отправил фото знакомому палеонтологу Дмитрию Григорьеву, он заведует музеем в СПбГУ. Он подтвердил, что нужно делать раскопки и, будучи настоящим ученым, всё организовал, взял своих студентов и коллег, всю неделю ездил в Лугу и руководил раскопками. Всего было задействовано около десяти человек — они периодически сменяли друг друга. Я тоже ездил как волонтер — помогал и с удовольствием махал лопатой.
Весь процесс раскопок состоял из бесконечной пропитки и сушки, потому что осень сырая, приходилось ставить генераторы, тепловую пушку, которая просто бесконечно грела [пень]. Сначала все очистили от внешней породы, потом пропитали раствором типа клея: окаменелость очень хрупкая и состоит из множества маленьких фрагментов. Если ее не пропитать, все рассыпется в кучу порошка.
После пропитки окаменелость разбирали по фрагментам, потому что целый пень невозможно достать. Все фрагменты нумеруют, упаковывают в бумагу и подписывают. В процессе очень много фотографируют, чтобы было видно, откуда какая деталь. Потом в машине на небольшой скорости, чтобы не растрясти, везут в университет — там все кропотливо будут собирать, как пазл.
Для исследования ученым для начала будет достаточно 3D-сканирования пня — они сделали это после того, как пень полностью отрыли. Еще понадобится делать шлифы — нарезать образцы на тонкие пластины, изучить их под микроскопом, чтобы понять структуру. Дальше специалисты опишут [находку] и напишут статью. Хотя сначала нужно узнать, что это такое, потому что до сих пор не очень понятно, что в итоге нашли.
— Вы написали, что этот пень — чуть ли не находка века. А в чем его предполагаемая ценность?
— Я люблю навести больше пафоса. Но в в данном случае ученые говорят, что такого еще никогда не находили, и это — пока что-то непонятное и, возможно, суперновое. Исследование началось уже сейчас — палеоботаники сидят, голову ломают. Когда окаменелость уже давно известна и описана, такой большой ценности она не представляет. А в данном случае загадочность всех и привлекает.
Чаще всего есть версия, что это за находка, а здесь это не похоже ни на известные древние деревья, ни на часто встречающиеся прототокситы — древние грибы. Может, сейчас изучат и выяснят, что подобное находили в других странах или что анатомия [окаменелости] уже известна. Тогда уже не будет ничего нового — просто более подробная и крупная находка по сравнению с тем, что находили раньше.
В идеале хотелось бы, чтобы это было нечто сенсационное — например, гриб. Звучит забавно, если под Петербургом нашли двухметровый гриб — пусть и древний, но гриб же. На данный момент выглядит как пень. Но нестандартный — не как у сосны или ивы: у него плоские ответвления, а сама текстура слоистая, с глубокими трещинами.
Песок, в котором был найден [пень], откладывался в Девонском периоде, а конкретно в том карьере был еще Средний Девон [около 380 миллионов лет назад]. Это настолько древние времена, что они были задолго до первых динозавров, тогда еще суша только начинала заселяться первыми животными и растениями и только-только появились первые леса.
Большая ценность в том, что [вероятность] находки подобных крупных растений мала. Все только начиналось, природа экспериментировала, и не очень понятно, какие там были разновидности. Из поздних времен динозавров осталось огромное количество растений — они все изучены и описаны, а с таких древних времен мало что известно. Как сказали мне палеоботаники, это пень даст много информации о том, как выглядела Ленинградская область в Девонском периоде. До этого ничего подобного не находили — только фрагменты похожей структуры, но тогда были лишь небольшие кусочки — их сложно описать и чаще всего предполагалось, что это прототакситы — древние большие грибы.
Сначала мы тоже думали, что это прототаксит и так его и называли, но при раскопке увидели корни. Хотя, может, это и не корни вовсе — все такое загадочное, таинственное, непонятное. Будем ждать. Есть вероятность, что это и не пень вовсе, но если что-то выглядит как пень, скорее всего, это пень.
— Что это за местность, в которой нашли пень?
— Это Шалово-Перечицкий заповедник — там есть экотропа, сосновый бор и карьер внутри заповедника. Работающий карьер, где добывают строительный песок. Это очень древний песок, но в нем, конечно, не так много окаменелостей. [Окаменелость] была найдена на самом краю карьера, где он граничит с лесом.
— В чем еще ценность нашего региона с точки зрения палеонтологии?
— В палеонтологии у нас просто рай, и люди, живущие в других регионах, завидуют нам, потому что не везде есть такое обилие окаменелостей. У нас так сложилось геологически — в Ленобласти на поверхность выходит древняя порода известняка, которая сформировались в Ордовикском периоде, примерно 460 миллионов лет назад. Обнажения известняка присутствуют по всей Ленобласти, начиная от границы с Эстонией и до самого востока, до реки Сясь — их десятки, если не сотни. В Сибири, тоже много слоев времен динозавров, но там леса, тундра, вечная мерзлота, и достать их сложно. У нас все вышло как на ладони на поверхность — например, на Волхове слои известняка осыпаются каждую весну, и окаменелости просто валяются под ногами.
Петр Первый использовал ордовикский известняк для строительства города — почти все старые здания на Невском имеют фундамент из него, из-за чего в стенах можно найти много окаменелостей. Например, трилобитов можно собирать как грибы. В период, когда откладывались окаменелости, в нашем регионе сохранилась огромная куча этих трилобитов. Ленинградская область богата на них, трилобит — наш палеонтологический бренд.
У нас рай для любительской палеонтологии, потому что не везде любителям можно искать окаменелости: в Сибири есть местонахождение динозавров, но никаких любителей быть там не должно, потому что это представляет огромный интерес для науки. А ракушек, трилобитов — просто миллиарды: сами ученые не расценивают их как особо важные для науки, и найти новый не описанный подвид трилобита очень маловероятно.
— Расскажите про себя, как вы начали интересоваться палеонтологией?
— Я человек с разносторонними интересами. Сначала отучился в колледже на программиста, потом — в вузе на филолога. Долгое время я работаю в IT, а десять лет назад увлекся окаменелостями. В Петербурге очень много окаменелостей — за городом куча заброшенных карьеров, маленьких ямок и канавок. Тогда я начал вести блог об этом, рассказывал в видео об этом, у меня собралась аудитория. Особенный вау-эффект на людей производит, когда окаменелости находят в стенах — люди могут каждый день ездить на работу и проходить станцию метро, даже не подозревая, что там в стене есть раковина моллюска возрастом 150 миллионов лет.
Меня с детства привлекало что-то древнее — всегда впечатляла древность не на картинке, а если ее можно потрогать. Когда я переехал из Краснодарского края в Петербург, узнал, что здесь есть вещи, которые существовали еще до людей — те же самые трилобиты. У трилобитов часто сохраняются глаза — ты смотришь, как он этими глазами смотрел на древнейшую планету, когда первые существа были только в море. А теперь он этими же глазами как бы смотрит на тебя.
В основном я езжу именно за трилобитами — как на рыбалку, раз в месяц или чаще. Находки я не коллекционирую — что-то раздариваю, что-то обмениваю, что-то нестандартное показываю специалистам. В поисках окаменелостей самое приятное – процесс. Как рыбалка, но только ты еще активно двигаешься и молотком или кувалдой машешь.
Какое-то время я занимался проектом «Палеопарк» — местом, где туристы могут искать окаменелости в комфорте, с кофейком и гидами, но в последний год ушел из него. Сейчас занимаюсь в основном своим блогом и новым проектом.
— А что у вас за сообщество для любителей-палеонтологов? Кто в него может вступить?
— Это чат в телеграме «Палеопитер». Там люди делятся находками, организуют совместные выезды на поиски окаменелостей, делятся советами и, что важно, взаимодействуют с профессиональными палеонтологами. Мы объединяем жителей нашего региона. Может, начнем организовывать мероприятия — фестивали, где можно общаться, слушать лекции.
Кроме чата и блога, я собираю базу находок городских окаменелостей, интересных локаций. Все направления своей деятельности для удобства я объединяю в одну экосистему для увлекающихся древностями людей под названием «Палеогород». У меня давно есть цель превратить хобби в более-менее основную деятельность, чтобы заниматься этим фулл-тайм: писать тексты, изучать, рассказывать. Надеюсь, проект «Палеогород» станет таким.
Что еще почитать:
Видите, есть и хорошие новости 💚
Мы продолжим рассказывать вдохновляющие истории — а вы можете поддержать нашу работу
